Миссионерские будни

Храм и дети

Занятие получилось тяжелым: надо было читать Евангелие, а ребята читали плохо. Нет, совсем не потому что ленились, просто на занятие пришли в основном те детки, которые читать толком не умели.

Но нет худа без добра: впервые несколько строк из Евангелия прочел первоклассник спецшколы Виталька.

Обычно мы с ребятами оставляем его на занятии «до первого замечания», которое следует минут через пять после начала урока, после чего Виталька с утешительной конфетой выставляется за дверь. В этот раз мальчишка честно отсидел весь урок, а полученные конфеты честно заработал.

На выходе столкнулась с Вагизом. В руках у него было ведро с тряпкой, а на шее – какая-то бляха приличных размеров на черном двойном шнурке.

— Чего ж на занятие не пришел?
— А я не знал!
— А без креста почему?
— Потерял.

— А это что такое? – я стала разглядывать необычную штуковину: металлический круг, в середине – красный камень, от которого как от солнца во все стороны идут волнистые лучи. Какой-то языческий амулет, что ли? Переворачиваю на другую сторону и в омерзении отшатываюсь: на обратной стороне «солнышка» нарисована гадкая свинячья морда.

— Как ты такую дрянь носишь?!

Меняем свиное безобразие на крестик, на обратной стороне которого кроткая молитва «Спаси и сохрани». Амулет кладу в свой карман, который, кажется, прожигает его насквозь – скорее бы выкинуть его в какую-нибудь сточную канаву.

Вокруг толкутся ребята: кому-то крестик надо, кому-то поговорить, кто-то в храм просится.

— А у Алимова два креста!
— Его как Господь назвал, Лёшей? Вот и ты так зови.
— А у Лёши два креста!

Смотрю — точно, два. Один на яркой оранжевой нитке, а другой на какой-то темной.

— Лёш, тебе зачем два креста-то?
— А Вы мне сами дали! – и дёру, чтоб не забрала.

Выбрали крестик для взрослой девочки Леры. Все как положено: перекрестилась, поцеловала крестик, прочла молитву, убрала волосы с шеи, чтобы завязать… А там, мама милая: на черном массивном шнурке африканская маска с кофейное блюдце.

— Сними, отдай, зачем такое страшилище и надевать-то!

Сняла, но отдавать не стала:

— А это не мое!

Договариваемся, что в воскресенье с утра заеду за желающими сходить на службу. Попросились Лера, конечно же, Вагиз, ну и седьмая семья.

— А Наталья Анатольевна…
— Нет-нет, она в воскресенье не работает! – заверяют меня пацаны из седьмой. (Проблема в том, что Наталья Анатольевна еще ни разу никого из своих в храм не отпустила. Вроде и не скажешь, что ярая атеистка – даже покреститься подумывает …)

В воскресенье утром сталкиваюсь внизу с Ниной Александровной:

— Здравствуйте, Вы же из седьмой?
— Да, Вы за ребятами?
— Скажите, чтоб Олег собирался и еще, кто хочет, и вниз шли.

Бегу в третью.

— Ваши идут?
— Да-да! Кого возьмете?
— Да кто пойдет.
— Из малышей только одного берите, а то замучаетесь!

Да уж, испытано, лучше по очереди брать. Малышей двое: Лёша с двумя крестами на шее и Виталька, оба в первый класс ходят. Открываю дверь в спальню, ребята уже встали.

— В храм пойдете?
— Да!!!
— Только один, другой в следующий раз.
— Мо-ж-ж-но я!
— Мозно я! – оба настойчиво просятся и смотрят так умоляюще, будто сегодня в церкви последняя служба.
— Так ведь болтать будете…
— Неет!
— Баловаться…
— Неет!

Ну, вот что тут делать? Достаю маленькую иконочку Пречистой.

— Обещайте Богородице, что будете тихо стоять!

Малыши кладут по три земных поклона, целуют образ и хором обещают:

— Будем тихо стоять!

Помоги нам, Господи!

Открываю дверь в седьмую семью – сколько их там идет? Из глубины машет рукой Наталья Анатольевна, еще не сдавшая свою субботнюю смену:

— Нет-нет, наши не пойдут!
— Так я им обещ…
— Нет, кашляют! — спорить бесполезно.

И Вагиза не отпускают. Он из шестой семьи, и причина вполне уважительная – затемпературил. Зато просится Коля.

Пишу заявление: три взрослых барышни, два малыша и Коля.

— Что, шестая семья идет?! – в гневе фыркает Лера, — я тогда не пойду!

Ну, воля твоя. Опять из заранее собиравшихся в храм никто не пошел. Видно так Господу угодно: одни договариваются о встрече, другие идут на нее. Пять человек – тоже приличная компания. Дай Бог терпения!

В маршрутке спрашиваю Колю:

— Чем же ты так Леру прогневил?
— Не знаю! – смеясь, пожимает плечами.

Младенцев до семи лет в компании нет, поэтому всем им перед причастием исповедь пройти надо.

— На причастие пойдете?
— Да – да – да!
— Знаете, что такое исповедь!
— Да – да – да!
— Пойдете?
— Да – да – да!

Девочки как-то без энтузиазма слова об исповеди воспринимают. Да и Виталька беспокоит: чего он там батюшке рассказать сможет, еще и с дикцией проблемы… Но Виталька исповедался легко — шустрому пацану было о чем батюшке доложить.

Проблема возникла у спокойного и послушного Лёши – к исповеди он даже снял свой второй крест и Вике отдал. Поговорив с отроком, батюшка развел руками:

— Святой!

А святых в земных храмах не причащают. Тихонько пытаемся найти что-то греховное в Лёшином поведении. Тяжело, послушный парень. Ну, вот вроде с уроками что-то бывало. Лёша решительно направляется к батюшке. Нет, опять исповедь не получилась. Неужто без Святых Даров останется сегодня?

А Катя вообще на исповедь не пошла. Уже не первый раз в храм приходит, но исповедоваться боится.

Вот батюшка уже выносит Чашу со Святыми Дарами. Как бы малышу сказать, что он сегодня не сможет причаститься. Но Лёша сам чувствует, что что-то не сделал важного и тихонько меня спрашивает:

— А вот <называет грех> можно батюшке сказать?
— Конечно! Нужно сказать!

Слава Богу, исповедь еще идет! Пока провожала запивать Дары шебутного Витальку, Лёша уже встал в очередь к Причастию и тревожно оглядывался: можно — нет?

— Сходил к батюшке? — Да.
— Он спросил твое имя?
— Да.
— Давай с Богом причащайся.

После службы все мальчишки благословились «на колокола». Правда, у малышей добраться до колокольни не получилось – пока собирались, дядя Лёша с Колей уже отзвонили. Что ж, в другой раз. Зато у нас было четыре причастника: отроки Николай, Алексей, Виталий и отроковица Виктория. Помоги, Господи, им и нашей боязливой Кате.